История и этнология. Факты. События. Вымысел. «Юдифь и Олоферн»: смысл и понимание сюжета За что юдифь отрубила голову олоферну

Из библейских сюжетов традиционно выбирались наиболее драматические и ужасные. И вот один из них – Юдифь и Олоферн. История явно не однозначная: с одной стороны патриотический порыв героини, благодаря которой удалось победить жестокого врага, а с другой – неприемлемая для средневекового общества (да и для позднейших эпох также) активная роль женщины в этом процессе. Юдифь, конечно, героиня, но какая-то неправильная: мало того, что безо всяких колебаний и комплексов соблазнила мужчину (конечно, он был врагом, ну а вдруг ей придет в голову соблазнить еще кого-то из собственных соплеменников), так еще и обезглавила его, не отравила, подсыпав зелье в напитки, не просто сходила в разведку, а затем провела во вражеский лагерь карательный отряд. Нет, она все решила сама. Конечно, убийство вражеского полководца мобилизовало ее соплеменников, победа была одержана, но осадок, све равно остался.

Изначально наиболее распространенным был сюжет, именуемый «Юдифь с головой Олоферна». Он появился еще в средние века, но особое распространение получил в эпоху Возрождения. Очевидно, художники пытались постичь сущность женской природы, изображая, одновременно убийцу и патриотку. Впрочем, в более ранние эпохи Юдифь символизировала Добродетель, побеждающую порок (в принципе, такое толкование не противоречит логике), либо Смирение (что совершенно не подходит ко всей этой истории).

Но наиболее типичной была все-таки другая версия толкования этой истории: Юдифь символизировала Коварство женщин, приводящее к несчастьям мужчин. Иногда художники даже делали парные сюжеты: «Юдифь и Олоферн» и «Самсон и Далила».

Вариант, когда молодая женщина держит голову поверженного мужчины вместо сумочки, постепенно к середине 16 века, то есть к эпохе маньеризма и раннего барокко, сменился наиболее драматическим эпизодом собственно отрезания головы усыпленному врагу. Иногда в сцене присутствует и служанка, возможно, для того, чтобы усилить эффект от женского присутствия.

В эпоху контрреформации, то есть во второй половине 16 века история Юдифи неожиданно начинает символизировать Кару либо Победу над грехом. Очевидно, к такому толкованию истории богословов подтолкнул меч в ругах у героини, которым она умело пользуется.

И как бы ни была прекрасна Юдифь на этих полотнах, отрезанная голова Олоферна не дает зрителю забыть, что одна женщина может быть не менее опасна, чем целая вражеская армия.

Юдифь, как известно, была богатой вдовой иудейского города Ветилуя, осажденного вавилонским полководцем Олоферном. Когда её родной город осадило ассирийское, Юдифь надела лучшее своё платье и направилась в неприятельский лагерь. Олоферну, очарованному её красотой, женщина сказала, что боги открыли ей его будущее: вскоре героя ждёт блестящая победа. Три дня и три ночи пировал Олоферн, принимая Юдифь как почётную гостью. На четвёртую ночь она отсекла ему голову и бежала обратно в Ветулию, унося с собой страшный трофей. Войско Олоферна, лишённое военачальника, отправилось восвояси, и город был спасён. До сих пор, в Хануку принято есть молочные продукты в память о том, как Юдифь угощала
Олоферна сыром, вызывающим жажду, чтобы он пил много вина и быстро пьянел.

Эта библейская притча была хорошо известна, она волновала умы многих, куртуазные поэты изменили её смысл: красота и ум Юдифи пленили Олоферна, и он, удовлетворив свою страсть, безмятежно уснул в своем шатре. Юдифь же схватила его меч и отсекла врагу голову...
Данное сказание стало для всех историей коварной обольстительницы и мужчины, который потерял голову из-за женской красоты.В одноименной опере Серова роль Олоферна виртуазно исполнил сам Федор Иванович Шаляпин.
Толкование образа Юдифи весьма неоднозначно: ее подвиг стал символом, с одной стороны, самоотверженной женщины, с другой же - коварной обольстительницы...Эта женщина привлекала многих художников.
В эпоху Возрождения эта история заставила мир по-другому взглянуть на роль женщины, которая может проявить способность к агрессии и волю к победе - качества, которые в то время считались несвойственными женщинам.
Одним из первых Юдифь изобразил Андреа Мантеньи- представитель раннего Возрождения(1431-1506). Его Юдифь малоэмоционаальна, ее взгляд обращен в вечность, это изображение наиболее близко к изображениям святых.
Абсолютно иной изобразил Юдифь Кристофано Аллори.

Юдифь у Аллори необычайно красива: ее лицо чувственно и в то же время сурово. Она стоит перед нами, явно осознавая себя героиней, без труда добившейся своей цели. Но чистота и изящество женщины делают несоответствие ее внешности и поступка еще более тревожащим и возбуждающим. Отрубленная голова жестокого тирана выделяется на фоне парчового наряда Юдифи и резко контрастирует с ее изящной головкой. Ощущение контраста усиливается благодаря тому, что художник расположил обе головы почти на одной вертикали. Лицо пожилой служанки создает контраст с лицами Юдифи и мертвого Олоферна. Ее полный благоговейного ужаса взгляд помогает понять великое значение подвига, который совершила Юдифь. Под пышными одеждами угадывается хрупкое тело очень молодой женщины, все же решившейся на страшный поступок. Ее платье выглядит очень дорогим и роскошным. Аллори, как последователь маньеризма, любил изображать великолепие дорогих тканей, но в картине больше запоминается простой головной убор, обрамляющий испуганное лицо старухи, помощницы Юдифи.
Неоднократно изображал Юдифь и Лукас Кранах старший,

который был не в силах не поддаться искушению и не облачить Юдифь в экстравагантную шляпу с пышными бархатными полями и легкомысленными перьями. На его Юдифи изысканное ожерелье и ее одеяние усыпано роскошными украшениями. Меч женщина держит в руке, одетой в перчатку (под которой видны ее перстни).
Кранах писал Юдифь неоднокатно,в образе Юдифи представлял он всех трех сестер саксонской династии, в том числе и Сибиллу Клевскую, свою госпожу и музу. В её руки, затянутые в модные перчатки, он хотел вложить свою собственную голову, но не решился - аллегорию могли истолковать в том смысле, что сам художник лишился головы от любви. Тогда мужу Сибиллы, курфюрсту Саксонскому, предложили «одолжить» свою голову для картины. Иоганн Фридрих согласился.
Эту картину художник подарил императору Карлу V Габсбургу, когда явился к нему просить пощады для Иоганна Фридриха, которому угрожала смертная казнь. Пленнику была дарована жизнь. Через три года после этого Кранах уладил домашние дела и отправился в Вену разделить плен своего господина и друга. Он поддерживал его в темнице, а затем последовал за ним в изгнание. Кранах умер в Веймаре, за год до смерти своих господ.

Караваджо

В 1740-е годы Пьяцетта наряду с алтарными образами обращается к новому для себя жанру пасторали, пишет картины на мифологические и библейские сюжеты. Небольшие полотна «Ревекка у колодца» (ок. 1740, Милан, Пинакотека Брера), «Юдифь и Олоферн» (1740-е, Милан, частное собрание; Рим, Академия Святого Луки) по-венециански декоративны, в решении сцен присутствует театральность.
Юдифь и Олоферн. 1740-е

Артемизия Джентилески. Юдифь и Олоферн. 1620 г.

Средневековая миниатюра

А вот картина Алонсо Беруджетти,датируемая 1486годом

У Сандро Боттичелли есть диптих, состоящий из двух картин: "Возвращение Юдифи в Ветилую" и "Нахождение тела Олоферна" (1472-1473)

Кажется, что сцена наполнена воздухом и светом. Юдифь и служанка, несущие спасение родному городу, ступают стремительно и легко, и в такт их шагам одеяния развеваются ветром. О подвиге свидетельствуют- символические атрибуты - меч п оливковая ветвь победы в руках героини, а в самом ее облике читаются хрупкость и даже робость.

Группа людей, испытывающих страх, отчаяние и скорбь, окружила ложе со смятыми простынями и покрывалом, на котором распростерто обезглавленное тело их военачальника. Атмосферу ужаса подчеркивает мрачный колорит, в особенности удары красного, проходящие через всю композицию. В нагнетании ужаса участвуют все детали, даже занавес, тяжело нависший над входом в шатер, даже глаза лошади
В той же галерее(Уфицци) можно увидеть совсем иное воплощение Юдифи в работе Якопо Пальма Старшего(или Пальма Веккьо).
Крепкая полногрудая молодая женщина стоит, облокотившись мощной рукой на голову Олоферна, излучая спокойствие и уверенность.К сожалению сама картина на сатй не поддается копипасту, и показать ее я не могу.
Юдифь также изображал и Джорджоне(1504г, Эрмитаж):

Основной целью данной картины было передать сложность внутреннего душевного мира человека, таящегося за кажущейся ясной прозрачной красотой его благородного внешнего облика.
На фоне спокойного предзакатного ясного пейзажа под сенью дуба стоит, задумчиво облокотись на балюстраду, стройная Юдифь. Плавная нежность ее фигуры по контрасту оттеняется массивом ствола могучего дерева. В руке она держит опертый острым концом в землю большой обоюдоострый меч, холодный блеск и прямизна которого контрастно подчеркивает гибкость полуобнаженной ноги, попирающей голову Олоферна. По лицу Юдифи скользит неуловимая полуулыбка.
Вот так Юдифь изобразил Тициан:

В 1901 г. в Вене зрителям была представлена «Юдифь» Густава Климта. Его Юдифь переполнена эротизмом:

Позировала для этой картины Аделъ Блох-Бауэр, жена венского банкира. Работа над картиной, растянувшаяся на несколько лет, положила начало очередному роману. Доказательства этого факта обычно не приводятся - одной из главнейших "улик" тут выступает само полотно, с головой накрывающее зрителя своей мощной чувственной аурой. Юдифь испытывает чувственную удовлетворенность, держа в руке отрубленную голову Олоферна.
В 1927 г. большой резонанс получила работа Франца фон Штука «Юдифь и Олоферн». .
Современная по технике исполнения и шокирующе откровенная в изображении убийства после интимной близости, эта картина стала событием в мире искусства

А вот современное изображение Юдифи и Олоферна, откорое я нашла на сайте «Иероглиф» у Михаила Губина:

В довершении не могу не написать, что при поиске материалов для этой статьи наткнулась на упоминание о спектакле, поставленном Вадимом Данцигером по пьесе Елены Исаевой "Юдифь".
- Принципиальное отличие от всем известной Юдифи было в том, что не только ассирийский полководец Олоферн влюбляется в Юдифь, что есть в сказании, но и Юдифь влюбляется в Олоферна. А дальше возникает проблема выбора: ее народ, ее родина либо ее чувство. И Юдифь выбирает долг……

Укрепленный израильский город Ветилуя, располагавшийся в горах, осадили войска ассирийского царя Навуходоносора. Ими командовал выдающийся полководец Олоферн. Он уже предвидел скорую победу - в городе у осажденных не осталось ни воды, ни хлеба, и жители были в панике. Но в городе жила богатая вдова Юдифь, которая призывала жителей не сдаваться, она, как могла, подбадривала их и решила сама спасти свой город и осажденных в нем людей.

Красивая Юдифь знала о своих чарах и умела ими пользоваться. Как-то поздно вечером оделась она в богатые одежды и вместе со служанкой спустилась к неприятельским шатрам. Она улыбалась, проходя мимо охранных постов, и говорила воинам, что идет к эеликому полководцу Олоферну, чтобы приветствовать его, и несет ему дары. Ее всюду пропускали.

Олоферн, едва увидев Юдифь, тотчас воспылал к ней любовью, пригласил к столу. Они долго беседовали. Юдифь сумела увлечь его. Они пировали, и когда наступила полночь, Олоферн отпустил своих слуг. Он слишком много выпил и поэтому быстро заснул. Тогда Юдифь приказала своей служанке выйти из шатра и дожидаться ее у входа. Сама она подошла к изголовью постели, взяла меч полководца и приблизилась к Олоферну. Опьяненный, он спал очень крепко. Юдифь помолилась, попросила помощи у Господа, схватила Олоферна за голову и изо всех сил ударила мечом по шее. Брызнула кровь, и голова Олоферна оказалась в нее в руке.

Она скинула его тело на землю, завернула голову в занавес и вышла из шатра. Она отдала сверток служанке, и та положила его в корзинку, обложив сверху съестными припасами. Они шли осторожно, обходя посты, и незамеченными выбрались из вражеского стана. Они обошли ущелье, поднялись в гору и двинулись к городским воротам. На подходе к ним Юдифь крикнула охранявшим их стражникам, что это идут они, женщины города Ветилуя, идут с победой: «Отворите ворота! С нами Бог, Бог наш, чтобы даровать еще силу Израилю и победу над врагами, как даровал Он и сегодня».

Узнали стражники голос Юдифь, но ворота открывать не спешили, позвали старейшин. Опасались они обмана. Те пришли, Юдифь снова крикнула, и старейшины разрешили открыть ворота. Все были рады, что она вернулась целая и невредимая. А Юдифь достала из свертка голову полководца Олоферна и показала ее всем. Обрадовались горожане, охватила их неописуемая радость, поняли, что мужественная Юдифь совершила подвиг и они спасены.

На другое утро ассирийские воины долго ждали появления своего полководца из шатра. Он не выходил. Наконец они отважились и открыли полог. Их взору представилось ужасное зрелище - обезглавленный окровавленный труп Олоферна валялся на земле. Панический ужас охватил ассирийцев. Они свернули свои шатры и бежали от города Ветилуя.

Красивая вдова Юдифь - символ борьбы иудеев с угнетателями и пороками. Героиня сказаний и легенд не побоялась пойти наперекор друзьям, отстояла собственную веру в бога и родной город. Женская хитрость и непреодолимая убежденность в помощи свыше помогли хрупкому созданию одолеть опасного врага. Живое олицетворение фразы «сила в слабости», Юдифь по праву считается предшественницей .

История появления

Легенда, посвященная девушке, подробно изложена в «книге Иудифи». Автор сказания неизвестен, но выдвигается версия, что записала собственные подвиги сама героиня истории или кто-то, упоминаемый в рассказах.

Если для верующих существование Юдифи очевидно, то исследователи вовсе не уверены, что еврейская вдова жила на этом свете. Ученые утверждают, что в сказании слишком много несоответствий.

• Юдифь (на иврите Йехудит) - женский вариант имени Иуда.
• Художник посвятил героине две картины. Натурщицей для образа Юдифь выступила Адель Блох-Бауэр. В отличие от непорочного произведения Джорджоне, Юдифь Климта выглядит чувственной и даже развратной.

• На площади Палаццо Веккьо установлена бронзовая группа «Юдифь и Олоферн». Скульптура создавалась для дворца Медичи, но позже перенесена в центр города. Автор творения - итальянский скульптор .
• В честь иудейки назван астероид, расположенный между орбитами Марса и Юпитера.
• Под именем Юдифь в 1994 году российская певица впервые представляла интересы России на Евровидении. Артистка исполнила песню «Вечный странник».

Юдифь, Иудифь (греч.), в ветхозаветной апокрифической традиции благочестивая вдова, жена Манассии, спасающая свой город от нашествия ассирийцев; главный персонаж Книги Юдифи. Когда полководец ассирийского царя НавуходоносораОлоферн осаждает город Иудеи Ветилуй и в городе иссякают запасы воды, прекрасная Юдифь, надев свои лучшие одежды и захватив с собой провизию и служанку, выходит из города и направляется во вражеский стан. Там она предстаёт пред изумлённым ее красотой Олоферном, которому говорит, что пришла помочь ему овладеть впавшим в грех городом, указав ему момент, когда город будет передан богом в руки Олоферна. Полководец оказывает Юдифи прекрасный приём, и она остается в его стане, питаясь принесённой с собой едой и по ночам выходя в долину для омовения и молитвы. На четвёртый день Олоферн устраивает пир, на который приглашает Юдифь. Когда же они остаются одни в шатре и опьяневший Олоферн, мечтавший овладеть Юдифью, падает на свое ложе, она его же мечом отрубает ему голову и кладёт в корзину со съестными припасами. В полночь она по обыкновению выходит из стана и направляется в свой город. Голову Олоферна выставляют на городской стене. Утром в стане ассирийцев происходит замешательство, и ополчение города гонит вражеское войско до Дамаска.

Джорджоне. Юдифь.1504. Эрмитаж, Санкт-Петербург.
http://smallbay.ru/giorgione.html

Юдифь была излюбленным образом также и в европейской живописи. В средневековом христианстве история об обезглавливании Олоферна трактовалась как символизирующая торжество Девы над дьяволом и как победа чистоты и смирения над похотью и гордыней.

Judith with the Head of Holofernes The Walters Art Museum, Maryland.
Elisabetta Sirani 1659. http://www.liveinternet.ru/users/2010239/post109950932/

Какой мудрейшею из мудрых пифий
Поведан будет нам нелицемерный
Рассказ об иудеянке Юдифи,
О вавилонянине Олоферне?

Ведь много дней томилась Иудея,
Опалена горячими ветрами,
Ни спорить, ни покорствовать не смея,
Пред красными, как зарево, шатрами.

Сатрап был мощен и прекрасен телом,
Был голос у него как гул сраженья,
И всё же девушкой не овладело
Томительное головокруженье.

Но, верно, в час блаженный и проклятый,
Когда, как омут, приняло их ложе,
Поднялся ассирийский бык крылатый,
Так странно с ангелом любви несхожий.

Иль, может быть, в дыму кадильниц рея
И вскрикивая в грохоте тимпана,
Из мрака будущего Саломея
Кичилась головой Иоканаана.

Николай Гумилев

Сандро Боттичелли
Юдифь с головой Олоферна 1495-1500 г.г.

Юдифь легенда

Валерий Коган

Догорающее солнце провалилось за горизонт. Сумерки пали на землю Ханаана, неся с собой долгожданную прохладу. Но никто во всей Ветилуе не радовался ушедшему дню, ибо страшная беда нависла над городом, цепко схватила за горло каждого горожанина. Жажда мучила всех, старых и молодых, ни с чем не сравнимая жажда, от которой распухали губы, и язык присыхал к гортани.
В этот вечер столпились горожане у дома губернатора. Отворились двери, губернатор ступил на крыльцо, оглядел толпу и спросил:
– С чем пришли вы к дому моему?
И сказали ему люди:
– Вот уже двадцать дней ассирийское войско держит в осаде Ветилую. Двадцать дней даже мышь не может выскользнуть к источнику, чтоб напиться. Хлеб есть у нас, мясо есть, но нет воды. Взгляни, Озия, люди умирают от жажды.
Сказал в ответ Озия:
– Вижу я людские страдания, сам страдаю вместе со всеми. Но что я могу сделать? Я не Бог, я всего лишь губернатор.
Зашумели люди, зароптали, и тогда вышел из толпы старик и промолвил:
– Вот, что ты можешь сделать, Озия: открыть ворота города и просить полководца Олоферна пощадить наши жизни.
Взмахом руки Озия остановил его речи.
– Молчи, старик! Я не отдам город на поругание врагу! Говорю вам, вся надежда на небо, так будем же молиться о ниспослании чуда.
– Взгляни на нас, Озия, – вскричали горожане. – Взгляни на детей наших! Доколе нам ждать чуда? Будет ли в еще живых кто-нибудь, когда Господь пошлет это чудо?
– Пять дней и пять ночей даю сроку, – ответил Озия. – И если небо не смилостивится, значит, Господь отвернулся от нас, и нам остается уповать лишь на милость победителей. Да будет так! – И, повернувшись, Озия скрылся в своем доме.
Прошел еще один мучительный день, а когда солнце стало клониться к закату, многие увидели, как по улицам шла женщина красоты необыкновенной.
– Юдифь… Это Юдифь, – шептали ей вслед горожане.
Не было в Ветилуе человека, кто не знал бы ее. Слухи о красоте Юдифи растекались по всему Ханаану и дальше по Иудее. Из уст в уста передавались рассказы о ее праведности и благочестии. Три года прошло уже, как умер ее муж, три долгих года, а Юдифь все не снимала траурные одежды. Говорили также, что богата она несказанно. Но не радовало Юдифь богатство. Не нужны были ей бескрайние поля, бесчисленные стада. Три года прошло, как покинул ее любимый. Как хоронили его – не помнит Юдифь, что было после – не знает. И живет с тех пор, как во сне. Много красивых и знатных мужей искали путь к сердцу красавицы. Никого Юдифь и видеть не пожелала. И жила, проводя свои дни в молитвах.
Но сейчас не узнать было Юдифь. Где ее траурные одежды? Она шла в лучшем своем убранстве, надев самые дорогие украшения.
У ворот люди пытались остановить ее, говоря:
– Куда же ты? Погибнешь!
Но никого Юдифь не слушала. Выскользнула из города, неся тяжелую корзину, и лязгнули за ней запоры.
Видели со стен города, как направилась она к стану неприятеля и скрылась в сгущающемся мраке.
Глухая тьма покрыла город. И тишина нарушалась лишь шепотом молитв. Где же оно, чудо?
Сиял огнями стан войска, осадившего город, и веселье царило среди воинов. Радовались они передышке от похода, вкусной еде, обильному питью, предвкушали богатую добычу, которая вот-вот падет им в руки без великой битвы и многочисленных жертв. Со дня на день ожидали они известия о сдаче города.
Пламя костра взметалось в небо, и искры уносились ввысь, смешиваясь с крупными звездами, нависшими, казалось, над самой землей. Лежа у огня, отдыхали воины после сытного ужина, развлекали друг друга хвастливыми рассказами о былых походах.
Словно призрак, словно видение, из тьмы вдруг возникла прекрасная незнакомка и молча остановилась около костра. Разговор увяз в наступившей тишине, и только костер потрескивал, швыряя искры к звездам.
– Кто ты, женщина или дух? – спросил, приподнявшись, бородатый воин с багровым шрамом через все лицо. И закашлялся от неожиданности.
– Проводите меня к Олоферну! – звонко прозвучали слова, и столь властным был этот голос, привыкший повелевать, что вскочили мужи, закаленные в битвах, и стали наперебой предлагать свои услуги.
Бородач со шрамом на правах старшего мановением руки заставил всех умолкнуть и сказал хрипло:
– Идем, незнакомка, я провожу тебя.
Качнулось пламя в светильнике, подпрыгнули и заметались тени по шатру, и в этом неверном свете предстала пред Олоферном Юдифь. Бородач пытался что-то объяснить, но слова его глохли в сиянии, исходящем от праздничных одежд, драгоценных украшений. Или от неземной красоты незнакомки. А та, ступив шаг, пала на колени и склонилась низко, до самой земли.
Удивленный Олоферн вскочил, подошел к ней, поднял, заглянул в лицо и спросил:
– Кто ты, откуда и зачем пришла?
И был ему ответ:
– Имя мое Юдифь, живу я в Ветилуе. А пришла я сказать открывшуюся мне волю Всевышнего: не пройдет и пяти дней, как падет непокорный город, и ты войдешь в него победителем.
– Прекрасная иудейка, – вскричал Олоферн. – Если сбудется твое пророчество, я воистину поверю, что велик ваш Бог и прекрасен народ, у которого такие дочери!
Кликнул Олоферн слуг и повелел поставить рядом шатер для гостьи, подать ей еды и питья, сколько пожелает. А Юдифь открыла свою корзину, вынула приготовленные ею яства и принялась угощать Олоферна.
Отведал Олоферн кушанья, и увидела Юдифь, как подобно маленькому ребенку, мудрый и великий полководец радовался и причмокивал, запивая ароматным вином еду, приготовленную по лучшим рецептам. И улыбнулась против своей воли.
До поздней ночи Юдифь и Олоферн коротали время в приятной беседе. Лишь когда стало светлеть небо на востоке, Олоферн взял Юдифь за руку, проводил в роскошный шатер, поставленный рядом, поклонился на прощанье и оставил одну.
Но долго еще не спала Юдифь. Смущена была душа ее. Не таким, о, нет, не таким представляла она Олоферна. Знала Юдифь, покидая город, на что шла, и приготовилась к худшему. Не жизнь – честь свою возложила она на алтарь спасения города. Ибо на что могла рассчитывать молодая и красивая женщина, пришедшая ночью в шатер ненавистного врага? Ко всему была готова Юдифь. Но увидела она прекрасного, сильного учтивого мужа и теперь молила Господа дать ей силы исполнить задуманное.
Но когда сон затуманил разум и закрыл глаза, привиделось ей, что в шатер входит Олоферн. Вот он подходит к ней ближе, ближе… Собрав все силы, хочет Юдифь вскочить, убежать… Но пристальный взгляд лишает ее воли, немеют члены. Склоняется Олоферн над нею, сильные руки поднимают ее с ложа… Поцелуй острее кинжала пронзает тело, дрожью отзывается оно, истосковавшееся по мужской ласке…
Открыла глаза Юдифь – никого рядом. Вскочила с ложа, пала на колени и горячо зашептала:
– О, Господи всемогущий, просветли мой разум, затуманенный этим человеком, избавь меня от чар его, чтоб смогла я свершить то, ради чего пошла на страшный грех. Помоги мне, Господи!.. И прости меня!
Прошел день, и когда приблизился вечер, прислал Олоферн слугу своего скопца Багоя к Юдифи пригласить ее к ужину.
Радушно встретил Олоферн гостью, приветливо улыбнувшись, проводил ее за накрытый стол. Затем, когда они остались вдвоем, спросил:
– Как ты отдохнула, прекрасная Юдифь? Удобно ли тебе было?
Ответила Юдифь:
– Все было хорошо, благодарю тебя, великий Олоферн.
Улыбнулся Олоферн:
– Не называй меня великим, Юдифь. Если я и велик, то только в битве, когда мои воины наводят страх на неприятеля, когда становится красным от вражеской крови мой меч.
Олоферн метнул взгляд в сторону. Юдифь глянула туда же и увидела лежащий у изголовья огромный меч в ножнах, украшенных драгоценными камнями, сияние которых радужным туманом рассеивалось на сетке от комаров, свисающей над ложем. Отвела глаза Юдифь, не в силах смотреть на это сияние, которое не могло скрыть смертоносный блеск лезвия.
Олоферн, казалось, понял ее задумчивость и сказал:
– Прогони печальные мысли, Юдифь. Я вновь хочу видеть твою улыбку.
Молвила Юдифь в ответ:
– Кажи, Олоферн, что будет с Ветилуей, когда твои воины войдут в нее?
Олоферн пожал плечами:
– Что Ветилуя? Это всего лишь мелкое препятствие на нашем пути в Египет. Там нас ждут великие битвы и богатая добыча. А Ветилуя – только небольшое развлечение для моих солдат, соскучившихся по рукопашной. Я постараюсь не допустить кровопролития, но каждый воин должен унести с собой хоть какую-нибудь добычу. Понимаю, это жестоко, но война есть война. И не будем говорить больше о грустном. Отведай моего вина, оно ничуть не хуже твоего, но в нем есть своя неповторимость.
Вино, красное, как кровь, плескалось в серебряной чаше, которую Юдифь поднесла к губам. Мысленно прошептала:
– Господи, дай мне силы…
И отпила немного.
Вино ударило в голову, теплая волна разлилась по телу, ставшему вдруг легким, почти невесомым.
И улыбнулась Юдифь Олоферну.
Долго длился ужин. Все дальше уходили, затуманивались страдания и беды Ветилуи, воины, веселящиеся у костров в ожидании добычи, притягательно-страшный меч, притаившийся у ложа. Все ближе становилось суровое лицо Олоферна, которому так идет улыбка, его горящие глаза, могучие руки…
Сгинул весь мир, и остались они вдвоем – Юдифь и Олоферн.
– Нет… не надо… – прошептала или подумала Юдифь, когда приблизилось вплотную лицо Олоферна, и его жаркое дыхание опалило ее. Но слова эти умерли в ней, сожженные взглядом углей-глаз из-под нависших черных бровей. Сильные руки неловко обняли Юдифь за плечи, и обессиленная, она склонилась к Олоферну, руки обвили его шею, голова легла на могучую грудь…
Кто знает, кто объяснить может, что есть счастье? Почему счастьем оказывается то, что вчера казалось грехом? И куда уходит оно, едва коснувшись своим крылом человека?
Широко раскрытыми глазами смотрела Юдифь в потолок шатра, дальше, в небо, в самую обитель Бога, и не видела его там.
Три года молила Бога Юдифь даровать покой ее душе, обожженной потерей. Три года ждала, что утихнет боль. Но молитвы ее не были услышаны. Исцеление пришло, когда она меньше всего ждала этого. Исцеление ли? Или Бог даровал ей минуты счастья, чтоб подготовить к новым испытаниям?
– Господи, ну почему ты так жесток?!
Счастье быстротечно. Оно волной подхватывает человека, поднимает его на вершину блаженства и ускользает из-под него. И чем выше вознесется смертный на гребне той волны, тем глубже оказывается пропасть его последующего падения.
Знала Юдифь, что близок уже миг, когда сорвется она в пропасть и больше никогда не поднимется из мрачных глубин. Но этот миг еще не наступил. А счастье – вот оно! Юдифь повернула голову и всмотрелась в лицо забывшегося сном Олоферна. Даже во сне он то хмурился, то улыбался; вот тень пробежала по его лицу, и губы прошептали ее имя. Он открыл глаза, резко поднялся. Увидел Юдифь, тряхнул головой, провел рукой по ее волосам и сказал негромко:
– Привиделось мне, что злые силы разлучили нас. Дурное предзнаменование шлют нам Боги.
Молча Юдифь обняла его, и ощутил Олоферн на своих губах соленый привкус.
– Ты плачешь? – вскричал он. – Так знай, что нет силы такой, чтоб смогла заставить нас расстаться! Отныне мы вместе навсегда! Именно этого желал Юдифь больше всего на свете. Но, сознавая всю несбыточность своего желания, разрыдалась, не в силах дальше сдерживать себя. А Олоферн, не понимая причины, шептал ей нежные слова, пытался утешить, пока не уснула она, обессилев, у него на руках. День и ночь, потом еще день прошли незаметно в ласках, объятиях и поцелуях. Ни на минуту не разлучались Юдифь и Олоферн. Снова пришел вечер. И сказал Олоферн за ужином:
– Когда падет Ветилуя, я перед всеми объявлю тебя своей женой.
Отчаянная мысль мелькнула у Юдифи, свет надежды коснулся сердца, и сказала она:
– Пощади Ветилую, Олоферн. У тебя впереди еще много великих битв и славных побед. Зачем тебе этот маленький город? Пощади Ветилую!

Александр Воронков. Юдифь
http://www.voronkov.ru/index.php?id=art

Ответил Олоферн:
– Милая моя Юдифь! Моя любовь к тебе велика, как горы, безбрежна, как море. Но ты должна понять, что принадлежу я не тебе одной. Я – воин и принадлежу моим солдатам, как и они принадлежат мне. Да, у меня впереди много битв, но именно поэтому солдаты должны быть уверены в своем полководце, тогда он может быть уверен в них. Без этого не бывает побед. Я пощадил бы Ветилую, но тогда мои воины скажут: «Наш командир – трус, наш командир – женщина, он не держит своего слова». Нет, я обещал им Ветилую, и Ветилуя должна пасть. И даже ради тебя я бессилен что-либо сделать.
Опечалилась Юдифь и даже хотела воспротивиться ласкам Олоферна, но столь нежны были эти большие руки, более привыкшие к мечу, столь пылки были объятия, что оттаяла в них Юдифь, затрепетала проснувшаяся в ней женщина. С легким шорохом скользнули на пол одежды, и сама Юдифь увлекла Олоферна на ложе, сгорая от желания.
Она точно знала, что это последняя их ночь, и оттого никак не могла утолить сжигающую ее жажду, копившуюся три долгих вдовьих года.
Лишь под утро уснул Олоферн, разметавшись на ложе. Но не спала Юдифь. Близился рассвет. На исходе была последняя, пятая ночь срока назначенного Озией. С восходом солнца откроются ворота города, и вооруженные до зубов воины ворвутся в город. Резня, грабежи, пожары… Милость победителей…
Юдифь осторожно высвободилась из объятий Олоферна. Теперь она стояла над ним, вглядываясь в его лицо, дышащее покоем. Этот человек… Он принес беду в ее край, принес войну. Он принес ей счастье, такое неожиданное и такое короткое. Счастье и война… Они сошлись в смертельной схватке. И война оказалась сильнее. Будь она проклята!
Бешено колотилось сердце. То, что она сейчас должна сделать, было выше ее сил.
Юдифь протянула руку, и холод рукояти ожег ее. Но – стерпела. Выползло из ножен длинное лезвие. Обеими руками Юдифь подняла меч. Господи, до чего тяжел он!
– Всемогущий Боже, помоги мне! Дай мне силы!
Блеснул клинок и с глухим стуком вонзился в шею Олоферна. Брызнула кровь, затуманилось в глазах Юдифи. Ничего не видя и не слыша, опустилась она на пол, и померк ее разум.
Прошла вечность, и когда Юдифь открыла глаза, в отблесках тревожного пламени светильника багрово сверкнул ручеек, змеей подползающий к лицу ее. Закричать бы, но не было сил.
Юдифь не понимала, что делала, словно это была не она, а кто-то другой. Вскочив, сорвала защитную сетку, завернула в нее голову, скатившуюся с ложа, огляделась, положила в свою корзину сверток и, одевшись, вышла из шатра.
Никто не остановил ее: все уже знали о прекрасной незнакомке, очаровавшей полководца.
Юдифь успела вовремя. Едва она подошла к воротам, брызнули из-за горизонта первые лучи восходящего солнца. Дрогнули ворота и стали открываться. Юдифь шагнула в город, прошептала:
– Вот… Возьмите…
И протянула корзину. Больше не оставалось ни сил, ни чувств, замертво рухнула она на землю.
Вечером у дома Юдифи собралась толпа. Весь город был здесь. Горожане хотели рассказать ей о том, в какое отчаяние пришли воины неприятеля, увидев обезглавленное тело Олоферна, какая паника поднялась в их стане, когда над воротами Ветилуи была поднята голова его. Хотели рассказать о великой битве, когда воины, лишившиеся своего полководца, бросились бежать, а защитники города догоняли и убивали их, и мало кто живым ушел. Хотели рассказать о богатой добыче, которая досталась горожанам, преподнести Юдифи сокровища Олоферна, принадлежащие ей по праву…
Но наглухо были закрыты двери дома. А в дальней комнате, упав на пол, безутешно рыдала Юдифь. Юдифь-спасительница, Юдифь-героиня, Юдифь, чье имя, пройдя через века, станет легендой…
Но ей-то что с того?

Сандро Боттичелли 1472-1473. Уффици, Флоренция.