Роальд сагдеев биография на татарском. Биография Роальда Сагдеева: советский ученый, работающий в США. И холодная война потеплела

Мы встретились с академиком Сагдеевым в кампусе Мэрилендского университета, что в Колледж-Парке, в окрестностях Большого Вашингтона. Роальд Зиннурович здесь преподает уже много лет, заслуженный профессор, директор центра космических наук «Восток - Запад». Академик РАН, член Национальной академии наук США и Королевской академии наук Швеции. У него еще много титулов и регалий, как и полагается маститому ученому самого высокого мирового статуса. Но в общении мистер Сагдеев демократичен, в чем я убедился за десять лет знакомства. А уж как резво бегает по огромному кампусу в свои нешуточные 77 лет - ей-богу, не угнаться. «Как поддерживаете форму, Роальд Зиннурович? - спросил я, несколько запыхавшись, когда он встретил меня на паркинге и провел к корпусу. «Всегда любил подвижный образ жизни. По утрам бегаю трусцой. Только когда надолго куда-то уезжаю, выбивает из колеи. Долго приходится восстанавливаться».

Давайте заглянем в самое начало вашей карьеры. Вы окончили физический факультет Московского госуниверситета. С кем из будущих светил науки, как выражаются американцы, терли локти?

Жили мы в общежитии на Стромынке, куда нужно было добираться на трамвае от метро «Сокольники». Своеобразное место. В одной комнате по десять человек. Одним из самых близких друзей в университете стал мой однокурсник Александр Алексеевич Веденов, в будущем замечательный физик-теоретик, член-корреспондент РАН. Кстати, из выпускников нашего курса вышел целый ряд членов Академии наук. Двумя курсами моложе учился Евгений Павлович Велихов. Вместе с ним - также ставшие крупными учеными Борис Тверской и Георгий Голицын, с которыми у меня сложились многолетние дружеские отношения. Впрочем, необязательно иметь громкие звания, были и есть замечательные ученые без званий.

Начало 50-х - непростые годы для советской физики. Она находилась на грани такого же вмешательства партийно-правительственных кругов, как и биология.

- Неужели и в физике свой Лысенко нашелся?

Если бы возникла необходимость найти кандидата на роль Лысенко, проблем бы не было. Центр антинаучных воззрений как раз находился на нашем факультете. Самых крупных физиков отстранили от преподавания в МГУ - Ландау, Тамма, Арцимовича, Леонтовича. Плеяда карьеристов, стремившихся политизировать физику, обвиняла Ландау и его коллег в игнорировании марксистско-ленинской философии. Оказывается, квантовая физика и теория относительности неправильно философски интерпретируются их основателями - Бором и Эйнштейном. Продлись охота на ведьм еще какое-то время, физику бы ждала участь биологической науки, разрушенной Лысенко и ему подобными. К счастью, этого не произошло. Сталину нужна была атомная бомба. Курчатов и Харитон сумели отстоять чистоту науки. Разработка ядерного оружия фактически спасла физику от идеологического погрома. Сталин и Берия подчинились инстинкту самосохранения. Прагматизм победил.

- Как вся эта свистопляска отразилась на вас, тогдашних студентах?

Я поступил в МГУ в 50-м году, в марте 53-го умирает Сталин, а четвертый курс той же осенью мы начинаем в новом здании на Ленинских горах. Мы прекрасно знали о расколе в кругах ученых, о том, что руководство физфака тяготеет к идеологизации науки. Да, были замечательные преподаватели, но тон задавали партийные начетчики. И вот собралась ежегодная комсомольская конференция факультета. Ставится вопрос: почему нам неправильно преподают физику? Почему среди профессоров нет Ландау, Тамма, Леонтовича? Сидевший в президиуме декан Соколов отвечает на последний вопрос: потому что Ландау в своих трудах не ссылается на Ломоносова. Гомерический хохот собравшихся. Эмоциональный накал достигает пика. Собрание принимает резолюцию с требованием поставить преподавание на современный уровень.

Конечно, начались репрессии в отношении активистов-смутьянов. Они проводились местными силами. Меня, комсомольца, тоже вызвали в партком. Фактически учинили допрос: «Вы встречались с Ландау?», «Он вас подстрекал?». А дело в том, что незадолго до этих событий меня познакомили с Ландау, и он объяснил, как поступить к нему в аспирантуру, сдать его знаменитый «минимум». Но потом что-то произошло. Сверху распорядились ситуацию на физфаке изменить. Известно, что материалы о смуте высшее партийное руководство передало Игорю Васильевичу Курчатову, чтобы узнать его мнение, а он поддержал тезисы нашей студенческой революции. Так, в конце 53-го - начале 54-го года была одержана первая, пусть крошечная, но очень важная победа здравого смысла над идеологической бесовщиной. Нам прислали нового декана Фурсова, рекомендованного Курчатовым, стали читать лекции Леонтович и Ландау. Атмосфера изменилась полностью.

Известно, что самых одаренных студентов рекрутировали для работы в секретных лабораториях и «почтовых ящиках». Как это происходило?

Ряд специальностей на факультете носил гриф секретности. Скажем, некоторые разделы радиофизики и радиоэлектроники. И «Строение вещества», куда я попал, - тут речь шла о ядерных делах. Отбор шел по анкетным данным. Среди ближайших родственников врагов народа не было. Мой отец, Зиннур Сагдеев, работал тогда в Совмине Татарии. Так я оказался в режимной группе. Меня это устраивало - ведь от степени режимности зависел уровень стипендии. Мне дали именную стипендию, сначала имени Морозова...

- Не Павлика?

Нет. Имени знаменитого народовольца Николая Морозова, просидевшего 20 лет в Шлиссельбургской крепости. Я хорошо сдавал экзамены, почти на одни пятерки. На последнем курсе дали Сталинскую стипендию. Громадная сумма - почти 700 рублей.

- На что вы их тратили? Неужели ходили по ресторанам?

Нет, по театрам. Я с юности неравнодушен к музыке. Иногда даже ночевал в очереди у билетной кассы Большого театра. Пересмотрел весь оперный репертуар. Тогда еще пели Лемешев и Козловский. И у нас на Стромынке был концертный зал, там выступали оперные и эстрадные знаменитости.

- Молодость, кровь бурлит. Или отличнику было не до романов?

Конечно, были увлечения... Но я, провинциал, приехал в Москву из Казани и испытывал определенное смущение. В общем, любовь откладывалась на потом. Главное - учеба. В начале пятого курса по разнарядке меня и нескольких ребят с нашего курса направили для подготовки дипломных работ в закрытый город Арзамас-16 - сейчас ему вернули старинное название Саров. Место это, с городком, лесами и озерами, было окружено несколькими рядами колючей проволоки и фигурировало для непосвященных под невинным названием «Приволжская контора». Мои планы рушились: ведь я уже сдал несколько экзаменов «минимума Ландау», что должно было дать право поступить в аспирантуру Института физических проблем, где он работал. Но по разнарядке я попал в самый секретный «ящик», где впервые увидел Харитона, Сахарова, Зельдовича. Арзамас-16 был мозговым центром советской программы по атомной бомбе. Мне повезло: как я и хотел, попал в группу теоретиков. Моим руководителем стал выдающийся физик Давид Альбертович Франк-Каменецкий. В его отделе царила подлинно творческая атмосфера...

- ...за колючей проволокой.

Настоящий ученый в любой обстановке не упустит возможности заняться серьезной наукой. Тема, мне предложенная, никакого отношения к бомбам не имела. Свойства вещества при высокой температуре в астрофизических условиях. Например, в центральной зоне нашего Солнца. И все равно блокноты с формулами надо было сдавать вечером и брать наутро снова. Поведение вещества при высоких температурах похоже на то, что происходит при термоядерном взрыве. Так теория оказалась связана с практикой.

…Когда в 49-м в Казахстане взорвали первую советскую ядерную бомбу, меня переполнили восхищение и одновременно страх. К моменту приезда в Саров мистика улетучилась, и я твердо понял, что не хочу заниматься бомбой. Защитил диплом под руководством Франк-Каменецкого. Он знал, что я хочу учиться в аспирантуре у Ландау, и меня всячески поддерживал. Лев Давидович написал на меня заявку. В то же самое время высокое руководство приняло решение о строительстве в Челябинской области еще одного ядерного «ящика». Сейчас этот городок называется Снежинском. Вышло постановление Совмина за подписью, кажется, Косыгина, по которому всю нашу группу выпускников, теоретиков по закрытой специальности «Строение вещества», решено было целиком отправить в Снежинск. Я расстроился, рассказал все Ландау. Он пообещал разобраться, а пока посоветовал не подписывать приказ о распределении. Все мои однокурсники разъехались, а я оставался один в общежитии и ждал, чем закончится конфликт. Ландау обратился к Игорю Васильевичу Курчатову, тот сказал, что отменить постановление не в силах, но может забрать меня в свой институт - он сейчас носит его имя. Разочарование от того, что я не попал к Ландау, было несколько скрашено тем, что я оказался в секторе у своего бывшего дипломного руководителя Франк-Каменецкого, которого Курчатов пригласил из Сарова. Знаете, и в те времена в научной среде были оазисы с настоящей творческой обстановкой и бережным отношением к коллегам и ученикам.

- Как к вам относился Курчатов?

По-видимому, он меня заметил на семинарах. Через два-три года стал приглашать к себе, советовался. Звонила его помощница. И я мчался к Игорю Васильевичу, бежал в его коттедж по диагональной парковой дорожке. Один раз бегу, смотрю, он прогуливается возле коттеджа. «Товарищ Сагдеев, - говорит он вдруг, - у вас такие же брюки, как у меня». Это были синие китайские брюки марки «Дружба», советский вариант нынешних джинсов. А в каждодневной работе почти все время я проводил с Евгением Велиховым и Александром Веденовым. До сих пор горжусь тем, что нам удалось сделать... В 61-м я уехал из Москвы. У меня сложились хорошие отношения с академиком Андреем Михайловичем Будкером, который предложил переехать в Академгородок.

- Романтика увлекла...

И романтика, и обещанная свобода научных занятий. Академгородок - это настоящее царство молодежи. Рядом - Новосибирский университет. В Союзе, да и сейчас в России зачем-то проложен водораздел между вузами и академическими институтами. Академгородок был редким примером свободного обмена между сферами науки и высшего образования. Только сейчас предлагают ввести систему исследовательских университетов, как в Америке. Эта идея была тогда реализована именно в Сибирском отделении Академии наук.

Кстати, инженер Игорь Полетаев, придумавший деление на физиков и лириков, жил в Академгородке. Вопреки досужему мнению, мы, физики, любили лириков. Все барды к нам приезжали, от Галича и Окуджавы до Кима, актеры, писатели. Крупные международные конференции проводились.

- Похож Академгородок на кампус Мэрилендского университета?

Похож. Такие же низкоэтажные здания. Переехал я туда с женой и сыном, там родилась дочь. Первая моя жена - гуманитарий. Быт был устроен прекрасно. В Москве мы втроем ютились в коммуналке, которая была получена только благодаря вмешательству Курчатова, до этого я жил в общежитии. А в Академгородке мне предоставили квартиру, а потом я переехал в коттедж. По сути дела, западный стандарт. Изумительная природа, лес сосновый, водохранилище. Моторка для рыбалки, лыжи зимой. Шикарный спецраспределитель. Академгородок лучше снабжали, чем Новосибирск. Подкармливали ученых… Десять лет я там прожил. Помню, организовали английский клуб, я был его президентом. Раз в неделю собирались в Доме ученых. Правило: говорить только по-английски. В знаменитом кафе «Под интегралом» устраивали диспуты. Как-то раз нам райком запретил праздновать Рождество с английским яблочным пирогом. Пришлось звонить секретарю райкома Яновскому - он потом работал в секторе науки ЦК, - и, как ни странно, я его уговорил запрет снять, мол, ничего религиозного мы не планируем, чисто культурная акция. Но потом становилось все хуже и хуже. Власти решили, что в Академгородке процветает самая отъявленная фронда, и особенно после пражских событий стали закручивать гайки. И от дискуссионного клуба «Под интегралом» в конце концов остались лишь воспоминания (его основатель и президент, мой старый друг Анатолий Бурштейн через много лет написал о том времени эссе под названием «Коммунизм - наше светлое прошлое»). Но что спасало от депрессии - увлекательная работа. Я руководил лабораторией теории плазмы. Маленький коллектив, 10-15 человек. Никакого администрирования. Мы изучали свойства плазмы как нелинейной среды. Увлекся теорией хаоса.

- Простите, а что это такое?

Процессы в природе и технике, которые невозможно точно описать, когда возможен лишь вероятностный подход, ну, как прогноз погоды. Можно сузить круг предсказаний, найти законы, по которым предположительно будут развиваться события. Наука о хаосе постоянно расширяет область применения. Это скорее методологический подход описания сложных систем при отсутствии точно определенного сценария развития.

Еще один абсолютно дилетантский вопрос: имеет ли плазменный телевизор отношение к плазме, которую вы изучали?

Имеет, но весьма отдаленное. Это как бы приземленная плазма. Но вы затронули важную тему - фундаментальные науки и их практические приложения. Ставить задачу перед наукой, чтобы она непременно производила такие полезные людям приложения, совершенно непродуктивно. Прогресс чистой науки сам по себе создает плодотворную почву, на которой могут, повторяю, могут появляться ростки приложений. Когда великий Максвелл в 60-е годы XIX века написал свои знаменитые уравнения, все считали, что эта некая абстракция. А сейчас уравнения Максвелла положены в основу деятельности электронных приборов. Мы открываем человечеству доступ во Вселенную благодаря его электромагнитной теории. Но недалекие люди требуют от науки немедленной пользы: вынь да положь. В прошлом году президент Обама пришел на ежегодное собрание Академии наук США и произнес речь о важности фундаментальной науки. Он напомнил о гениальном Эйнштейне, о его теории относительности, о том, что эта теория дала толчок теории Большого взрыва и расширяющейся Вселенной. И сегодня, подчеркнул Обама, без теории Эйнштейна нельзя было бы сделать навигатор, которым пользуются миллионы автомобилистов. Американцы эту диалектику хорошо понимают, поэтому не жалеют средств на фундаментальную науку. Увы, в России эти суммы пока на порядки меньше, чем в США.

- Вы ведь и Героя Соцтруда получали, и Ленинскую премию?

Героя мне дали в составе большой группы ученых и исследователей за проект «Вега», то есть за подготовку полета к Венере спускаемого аппарата и сброс на ее орбиту воздушного шара, и за исследование кометы Галлея. «Вега» - это два первых слога слов «Венера» и «Галлей». А Ленинскую премию получил за исследования по физике плазмы.

Когда я жил в Москве, то часто проезжал мимо длиннющего параллелепипеда в районе станции метро «Профсоюзная». Спустя годы узнал, что там находится Институт космических исследований, который вы возглавляли пятнадцать лет.

Любопытствующим вроде вас говорили: смотрите, вот фабрика детских игрушек. Она располагалась рядом с нами. Так вот, там делают игрушки для детей, здесь - игрушки для взрослых. В СССР полным ходом осуществлялась космическая программа, шел запуск за запуском кораблей с космонавтами на борту. Параллельно надо было изучать сам космос, эти бесконечные пространства, заполненные очень разреженной плазмой, Луну, звезды, планеты, малые тела, гигантские вспышки в глубинах Вселенной. Это стало нашей главной задачей. Прямого отношения к военной технике институт не имел. Этим занималось огромное количество ракетных КБ, «почтовых ящиков». Мы же в ИКИ должны были проводить научные исследования и эксперименты в ходе освоения космоса. Все шло со скрипом, много было бюрократических проволочек. Начать с того, что промышленность контролировалась оборонкой, все регулировалось правительственной военно-промышленной комиссией. Мы не были приоритетной организацией, терпеливо стояли в очереди, ожидая заказанных приборов и оборудования. Со временем научились сами их изготавливать, привлекли иностранные научные коллективы из стран соцлагеря. Наши интересы относились к открытой сфере. Мы ничего не скрывали от зарубежных коллег. Допустим, ученый сделал открытие. В его интересах, в интересах его ведомства и института быстрее оповестить об этом ученый мир, ведь эта оперативность помогала утвердить приоритет. В чем мы зависели от Запада - так это в компьютерной технике. В то время это были такие гигантские шкафы. У кого была валюта, могли их купить. Мы приходили в Министерство внешней торговли, там было специальное подразделение, которое занималось добыванием для советских заказчиков западных технологий и оборудования, в том числе запрещенных для экспорта в Советский Союз. Уж не знаю, как они этого добивались, но мы получали нужные нам компьютеры. Когда на Западе грянул скандал и поймали за руку фирмы, которые занимались поставкой, нам пришлось открыть для иностранных коллег двери ИКИ и показать, что мы используем компьютеры в интересах чистой науки.

- Насколько продуктивной была космическая гонка с Америкой?

В ней можно выделить три этапа. Первый - кто первым выведет на орбиту спутник? Мы выиграли. Второй - кто первым запустит человека в космос? Опять мы выиграли. Но вот третий - кто первым высадится на Луне? - выиграли американцы. Тут сказалось их общеэкономическое преимущество, ведь высадка на Луне - задача комплексная, требовавшая огромной концентрации технологических ресурсов, инженерной мысли, мощной испытательной базы. Мы же всю ставку сделали на запуск космических ракет, которые по сути представляли собой модифицированные варианты изначальной межконтинентальной баллистической ракеты P-7. Луноход всерьез не воспринимался, для Политбюро это была лишь продвинутая игрушка. Впрочем, надежда потягаться с американцами нас какое-то время не покидала, однако случился целый ряд неприятностей, а главное - в разгар гонки умер Королев. Тут же возникли конфликтные предложения со стороны видных представителей ракетно-космической элиты. В результате мы проиграли лунную гонку и ушли с этой площадки соревнования с Америкой. Начали искать нишу, где можно поднять советский флаг, и нашли. Такой нишей стали орбитальные станции, и мы в этой области сильно преуспели. Но настоящей науке это вряд ли помогло. Своего рода выигрыш в утешительной гонке. Правда, некоторые конструкторы считали, что нужно вернуться к лунному проекту и попытаться обойти американцев. Валентин Петрович Глушко, выдающийся конструктор ракетных двигателей, мечтал о постоянной обитаемой станции на Луне. Я выступал против этой чрезвычайно дорогостоящей программы. Американцы в свое время перешли на шаттлы. Сегодня очевидно, какую большую ошибку они совершили. Несмотря на красоту концепции скрещивания самолета и ракеты, практическая цена вывода в космос единицы веса оказалась у шаттлов выше, чем у одноразовых ракет. Для самолетной стадии полета нужно всю дорогу тащить топливо. Да и риски оказались непомерно высокими. Не случайно сейчас у NASA остались лишь два шаттла. Американцы возвращаются к старой схеме посадки с парашютами. Ее в свое время разработали Королев и Глушко и довели до совершенства в нынешних «Союзах». Да, американцы выиграли лунную гонку. Но какой трофей они за это получили? Право заказывать у России «Союзы»? Кстати, мы в ИКИ выступали против советского варианта шаттла - «Бурана». Но когда спор дошел до маршала Устинова, он сказал: «Вы что, считаете, что американцы дураки?!» И программу «Буранов» приняли.

- То есть ваш институт решающего слова не имел?

Нет, конечно. Хотя у нас всегда работали светлые головы, выдающиеся ученые. В годы моего директорства у нас трудился блестящий астрофизик Иосиф Самуилович Шкловский. Пришел академик Яков Борисович Зельдович, подлинная легенда в физике и космологии. Некоторые из его учеников стали крупными астрофизиками, например, Рашид Алиевич Сюняев, один из руководителей Института астрофизики Макса Планка близ Мюнхена. А мой ученик Альберт Галеев стал директором ИКИ после моего ухода. А сейчас директорствует его ученик Лев Матвеевич Зеленый.

Сейчас почти каждый день по телефону разговариваю с коллегами. Там рядом с директорским кабинетом есть и офис с моим именем на табличке. Мы активно сотрудничаем по новому лунному проекту. Дело в том, что при Буше-младшем NASA решило вернуться на Луну. Вокруг Луны летает орбитальный разведчик. Был объявлен международный конкурс, и лаборатория Игоря Митрофанова из ИКИ предложила очень интересный вариант. Моя группа тоже участвует в этом проекте. Сегодня дела у ИКИ идут в гору, не то что в 90-е, когда государство махнуло рукой на серьезную науку.

- Вопрос, который вам бесконечно много раз задавали: почему вы решили уехать в Америку?

Я совершенно не собирался переезжать. Были радужные надежды, что Советский Союз превратится в нормальную демократическую страну. И я думал, что можно будет жить и там, и здесь. Я собирался жениться на иностранке - на Сьюзан Эйзенхауэр, - и мы планировали проводить половину времени в одной стране, а другую половину - в другой.

Мы познакомились на конференции в 1987 году, в штате Нью-Йорк, на которую приехали из Союза человек двести. Я знал, что она интересуется космическими проектами, не как ученый, конечно, а скорее как общественный деятель. Представился удобный момент. В первый вечер всех собрали на барбекю. Играл музыкальный бэнд. Я подумал, что можно пригласить ее потанцевать и завести серьезный разговор. Мы довольно долго говорили про холодную войну, про историю отношений наших стран со времен президентства ее дедушки, Дуайта Эйзенхауэра.

Первый танец только об этом и говорили. Сьюзан потом написала книжку (она называется Breaking Free. A Memoir of Love and Revolution. 1995 год. - О. С.). Через день после того памятного вечера выходит «Нью-Йорк таймс» со статьей о конференции. И там говорится про меня: вот этот советский делегат, который особо рьяно выступает против стратегической оборонной инициативы президента Рейгана, пригласил танцевать внучку другого президента. Мы же продолжали разговаривать на серьезные темы. У Сьюзан был небольшой мозговой центр в Вашингтоне, а я собирался проводить конференцию в Москве по случаю 30-летия запуска первого советского спутника. Она приехала в составе большой делегации американцев.

- И холодная война потеплела?

По ощущениям Сьюзан, перелом произошел, когда я задал ей вопрос о военно-промышленном комплексе. Ее дед как-то признал, что в США существует ВПК. И я спросил Сюзан: ваш дед говорил серьезно или шутил? На что она сказала: да, он говорил серьезно, но мы сейчас ждем, когда вы признаетесь, что и у вас есть свой ВПК. Барьер был сломлен, когда я подтвердил, что ВПК в Советском Союзе есть и я сам в какой-то мере являюсь его представителем.

- Когда же все-таки признались в любви? Кто сделал первый шаг?

Все шло постепенно. Мы встречались на разных конференциях и саммитах. Я тогда был в команде советников Горбачева вместе с Примаковым, Арбатовым, Велиховым. Возьмите книжку Сьюзан. (Лукаво улыбаясь.) Я согласен с ее версией...

(А версия, если суммировать, такова. «Сагдеев и я полностью понимали абсолютно запретную природу нашего углубляющегося сближения, которое носило тогда исключительно платонический характер, но нас стала связывать какая-то очень прочная нить», - пишет Сьюзан Эйзенхауэр. Первое романтическое свидание случилось, конечно же, в Париже - вот уж город, не терпящий интимной недосказанности…- «Итоги».)

На момент нашего знакомства со Сьюзан моя семья имела уже номинальный характер. У меня сын и дочь от предыдущего брака. Сын Игорь сейчас работает в Великобритании, дочь Анна в Америке, в Вирджинии, работает в NASA, приехали они, кстати, независимо от меня. Оба компьютерщики. И у дочери, и у сына по двое детей.

…Когда мы со Сьюзан поняли, что нас связывает нечто большее, чем политические проблемы, мы вместе стали думать, а есть ли какое-либо организационное решение нашей ситуации. Официальное разрешение на частные поездки в США мне было тогда получить невозможно. С другой стороны, я никогда не пошел бы на то, чтобы стать невозвращенцем. Для Сьюзан такой проблемы не было: для американцев, вы знаете, всегда дорога назад открыта. Обсуждали разные варианты, в том числе вариант приезжающей, навещающей жены.

- Интересный статус - навещающая жена.

Как только осенью 1989 года демонтировали Берлинскую стену, мы поняли, что и для нас окно открылось. Конечно, наши отношения были замечены окружающими, и мне хотелось предупредить Горбачева раньше, чем это сделали бы люди из КГБ. Очень помог Евгений Максимович Примаков, взявший на себя миссию посредника. Он мне потом сказал: «Твое сообщение встречено с пониманием, но не жди аплодисментов». Мы и не просили у Горбачева разрешения на брак. Мы просто его об этом информировали. Кстати, с Михаилом Сергеевичем мы не были знакомы в университетские годы, хотя учились в одно время и жили в одном общежитии на Стромынке. Свадьба была в Москве, причем экуменическая. Нам очень помог тогдашний посол США в СССР Джек Мэтлок. Зал в Спасо-Хаусе (резиденция посла в Москве. - «Итоги») переоборудовали под часовню. Посольский пастор вел церемонию. Сьюзан и ее семья - протестанты англиканского направления. Без меня договорились, что придет хор православной епархии. Я говорю Сьюзан: «Мои-то предки - мусульмане. Как быть?» Пригласили и посадили в первый ряд тогда еще имама Равиля Гайнутдина. Красивый такой мужчина в чалме.

- А как же режим секретности? Он же вас как главы космического института, наверное, касался впрямую?

С момента прихода в институт я старался отказываться от договоров с ВПК по закрытой линии... У меня был зам по режиму. Он мне как-то в мягкой форме говорит: «Роальд Зиннурович, у вас режимная форма просрочена, нужно снова заполнить анкету». Я говорю: «А зачем? Если вы мне не доверяете, тогда не присылайте мне секретных документов». На этом разговор и закончился. Каждый раз, когда я выезжал за границу, разрешение давалось специальной бумагой. Такова была практика. Я всегда старался увести свой институт подальше от военных задач. В СССР и без нас было множество «почтовых ящиков». ИКИ являлся своего рода гражданской отдушиной, что позволяло заниматься чистой наукой и активно сотрудничать на международной арене. Даже в оборонном отделе ЦК были люди, которые симпатизировали такой позиции. Правда, после моего отъезда, как мне потом рассказывали, была создана специальная комиссия по оценке потенциального ущерба от утечки информации. Заключение такое: когда-то был осведомлен, а сегодня за давностью лет ущерб сведен к нулю. Так я остался главным научным сотрудником ИКИ.

- В те годы вы прославились и как активист перестройки...

Да, я увлекся политикой, верил в реформы. Публиковался в «Московских новостях» на темы перестройки, разрядки и разоружения. Есть версия, что социализм сломало ЦРУ. Нет, нет! Мы сами победили советскую систему. Помните, народ вышел на улицы. Какие были грандиозные манифестации! Когда в начале февраля 1990 года Сьюзан, ее друзья и родственники приехали на нашу свадьбу в Москву, они были поражены, увидев размах событий, ощутив их драматизм.

Но разочарований избежать все же не удалось. На знаменитой XIX партконференции я выступил против автоматического назначения партруководителей разного уровня на симметричные должности в органах административного управления, и руководству мое выступление явно не понравилось. Горбачев предложил голосование: кто за предложение Политбюро, а кто «за формулировку товарища Сагдеева» - так и сказал. За мою формулировку проголосовали 200 с чем-то человек, а за резолюцию Политбюро - несколько тысяч. Мне очень быстро дали понять, что меня считают оппозицией. Я должен был после партконференции ехать с Горбачевым в Польшу, но меня из состава делегации вычеркнули. Вскоре я стал народным депутатом СССР. На съезде голосовал против проекта антидемократичного закона о митингах и демонстрациях. Голосование было открытым, и я долго держал руку. Подбегали репортеры, фотографировали. Оказалось, что я был едва ли не единственным, голосовавшим против. Мне очень близка была позиция Андрея Дмитриевича Сахарова. Для него трудным вопросом было - как относиться к Ельцину? Ведь популизм его был столь очевиден. Но все-таки демократы отошли от Горбачева и сделали ставку на Ельцина. И я на какое-то время поверил в Ельцина. Мы даже с ним на брудершафт выпили...

Роальд Зиннурович, пока я шел по коридору до вашего кабинета, слышал русскую речь. Здесь есть студенты из России?

Стажеры приезжают по моей научной программе - из России, других республик СНГ. Молодые студенты, аспиранты, кандидаты наук.

- Вы уехали в 1990 году. У вас какой сейчас статус?

У меня американская грин-карта и российский паспорт. Для поездок в Европу приходится получать раз в год шенгенскую визу. Зато избавлен от необходимости заседать в жюри присяжных (смеется). Когда-то Аскар Акаев предлагал мне киргизский паспорт. Я ему ответил так: «Подожду, когда получу татарский паспорт».

- Опасное заявление...

Шутка. Помните, Никита Сергеевич Хрущев обещал, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме? Сейчас половина членов его семьи живет здесь. Все произошло почти так, как Никита Сергеевич обещал. Мы живем здесь и в России - аж при посткоммунизме (смеется).

- Можно спуститься из космоса в быт? Где вы живете?

Мы разъехались с Сьюзан года два уже назад, живем отдельно. Но у нас остались хорошие отношения, мы обмениваемся имейлами, ужинаем вместе. Живу я в Чеви-Чейзе, на границе столичного округа Колумбия и Мэриленда. Раньше мы с Сьюзан жили за городом, в большом частном доме. Ведь я как бывший совок сначала дорвался до собственности, а потом понял, что мне ничего этого не надо. Когда я приехал в Америку, у Сьюзан была большая семья. Три дочери. Они на моих глазах уходили - в колледжи, университеты, обзавелись семьями, детьми. У нас осталась общая дача в Аппалачах. Вот там я испытываю дивное чувство прайвеси. Совершенно не слышно звуков, созданных человеком. Глухомань, дача стоит посреди леса. Люблю что-то чинить, столярничать, деревья спиливать, когда они умирают. Цветами люблю заниматься. Моя страсть - джазовая музыка. Сами американцы недооценивают вклад джаза в их победу в холодной войне. Помню в Казани свой первый коротковолновый приемник. Тогда была у «Голоса Америки» замечательная программа Jazz Hour, вел ее Уиллис Коновер, человек с удивительно густым, завораживающим голосом.

Когда приезжаю в Москву, каждый свободный вечер стараюсь использовать, хожу на потрясающие концерты классической музыки в Зал Чайковского и консерваторию, на Башмета и Третьякова, на «Декабрьские вечера». Понравилось в клубе Jazz Town на Таганской площади.

- Американцы воспринимают вас как человека со стороны?

Сначала был интерес как к человеку «оттуда». А сейчас - профессиональный интерес. Когда говорю, что этнически я не русский, а татарин, они вспоминают про бифштекс по-татарски. Я им объясняю: «Мои предки были бы страшно удивлены, что им приписывается такое блюдо».

Не зовут вернуться в Казань в качестве национальной гордости Татарии? Памятник не обещают поставить на родине героя?

Я туда довольно часто приезжаю. Являюсь почетным доктором Казанского университета. У меня там остались родственники. А брат Ренад, он моложе меня на девять лет, живет в Академгородке, он ученый-химик.

А для памятника я не доработал одной звезды. Две звезды Героя Социалистического Труда - и ставился памятник. А я уехал с одной. Я как-то Сьюзан сказал: «Если получу звезду героя капиталистического труда, тогда в сумме зачтется». Она сказала: «Если станешь героем капиталистического труда, то сможешь купить себе любой памятник».

Досье Роальд Зиннурович Сагдеев

• Родился в 1932 году в Москве. В 1955 году окончил физфак МГУ им. М. В. Ломоносова.
• В 1956–1961 гг. работал в Институте атомной энергии им. И. В. Курчатова.
• В 1961-1970 гг. заведовал лабораторией Института ядерной физики Сибирского отделения АН СССР, в 1970-1973 гг. - лабораторией Института физики высоких температур АН СССР.
• В 1973 году возглавил Институт космических исследований АН СССР.
• Основные труды посвящены физике плазмы и проблемам управляемого термоядерного синтеза и магнитной гидродинамики. Руководил астрономическими исследованиями, выполняемыми с помощью космических летательных аппаратов.
• Провел важные исследования по теории магнитных ловушек токамак, в частности совместно с астрофизиком Альбертом Галеевым развил неоклассическую теорию процессов теплопроводности и диффузии в токамаках (1967–1968).
• Действительный член АН СССР с 1968 г. (с 1991-го - РАН). Член Международной академии астронавтики (1977).
• С 1990 года - профессор Мэрилендского университета.
• Избирался народным депутатом СССР (1989-1991). Был членом Межрегиональной депутатской группы.
• Герой Социалистического Труда. Награжден двумя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени.
• Лауреат Ленинской премии (1984).

Олег Сулкин

Академик Роальд Сагдеев побывал в Казани на юбилейных торжествах по личному приглашению Президента Татарстана Минтимера Шаймиева. Программа визита академика РАН и профессора Мэрилендского университета, уже 15 лет живущего большей частью в Америке, была короткой и насыщенной: встречи официального и полуофициального характера, с друзьями детства и коллегами.

В последний вечер пребывания в Казани Роальд Сагдеев согласился ответить на наши вопросы.

— Роальд Зиннурович, давайте представим, что школьнику Сагдееву задали писать сочинение на тему «Моей Казани — 1000 лет», а перед этим предоставили возможность заглянуть в «сегодня». Что бы больше всего его впечатлило?

— Весь облик города! Я не узнал Казань. Я был здесь в последний раз в позапрошлом году и видел, какая идет стройка. Но те изменения, которые произошли нынче, меня потрясли!

— А не резануло по сердцу, что места, с которыми связаны ваши детские воспоминания, потеряны безвозвратно?

— Этот вопрос мы с женой (Сьюзен Эйзенхауэр, внучка президента США Дуайта Эйзенхауэра.- Автор. ) очень горячо обсуждали. Она видела Казань на протяжении 10-15 лет. Ведь я привез ее сюда впервые еще в начале 1990-х годов. И она стала меня критиковать: почему я не пытаюсь защищать старые дома, обветшалую деревянную постройку с их неповторимым, особенным колоритом? На самом деле это очень сложный вопрос. С одной стороны, да, можно вложить деньги в реставрацию старых районов. Но ведь их жители наверняка хотят жить в лучших, современных условиях. А с другой стороны… Я не уверен, что в Казани нашли правильный баланс между тем, что оставить, а что разрушить и заменить на новое.

— Не кажется ли вам, что чем интенсивнее научно-технический прогресс, тем сильнее противоречия человека и с окружающей средой, и со своей собственной природой?

— Развитие науки, развитие техники остановить невозможно. У нас нет другой альтернативы. Поставим вопрос иначе: как развивать науку и технику наиболее благоприятным для человечества образом? Да, наука в настоящее время достигла такой стадии, когда ее многие достижения — от создания оружия до клонирования — угрожают природе и человечеству. Но мы всегда забываем, что средняя продолжительность жизни человека даже в начале двадцатого века была значительно меньше, чем теперь. И те экономические проблемы, которые сейчас стоят перед развитыми странами Европы — Америка начинает их тоже чувствовать, — во многом связаны с тем, что увеличивается демографическая группа, которая выходит на пенсию. Хотя люди вполне еще работоспособны. В Соединенных Штатах видят выход из этой ситуации в постепенном увеличении пенсионного возраста.

Но в России демографические проблемы имеют другие истоки. Общаясь с российской молодежью, я пришел к выводу, что появилась еще одна очень серьезная проблема, без решения которой стране ничего не удастся сделать. Даже советский жилищный кризис не идет ни в какое сравнение с тем, какие последствия дала рыночная экономика, — она просто закрыла двери квартир перед молодыми. Я точно знаю, что для молодых ученых обзаведение собственным жильем — это основной стимул, чтобы искать работу за границей.

— Что вы думаете по поводу грядущего реформирования российской науки, суть которого, грубо говоря, поставить отечественных ученых на самоокупаемость?

— В настоящее время экономический потенциал России существенно уступает потенциалу Советского Союза. Во всяком случае общеизвестно, что по валовому продукту Россия еще далека от возврата к старым советским показателям. И, конечно, экономика такого уровня не способна поднять и понять интересы науки. В свое время Петр I вывозил в Россию лучшие научные умы из Европы, а сейчас на арене нового Ледового дворца Казани будут играть иностранные легионеры. Получается, на вывоз из Европы лучших спортсменов находятся миллионы долларов, а на науку — нет.

Недавно я попал в несколько неловкую ситуацию — при встрече с профессурой Московского университета поздравил их с тем, что средний месячный заработок москвича наконец достиг очень высокого уровня — 17 тысяч рублей. Они сдержанно поблагодарили меня за поздравление и сказали, что средний заработок профессора Московского университета, который считается наиболее привилегированным вузом страны, — 6 тысяч рублей. Насколько я знаю, в Казани профессора получают еще меньше. Возникает вопрос: за счет каких профессий, каких категорий средний заработок по такому гигантскому городу, как Москва, выше, чем у профессора Московского университета? Пока я не имею ответа.

— В предстоящем реформировании самым уязвимым местом будет фундаментальная наука, на которую, как всегда, государству жаль средств. А каким образом в США поддерживают фундаментальные исследования?

— Мне кажется, в России существует глубокое заблуждение, что фундаментальная наука должна развиваться за счет средств бизнеса или каких-то частных средств. В Америке так же, как и в Европе, фундаментальные исследования финансируются из государственного бюджета. Сумма складывается из отчислений разных министерств и федеральных агентств, финансирование идет через различные фонды. Наиболее известный — это Национальный научный фонд, включающий шесть миллиардов долларов. Фундаментальные исследования в области медицины, биологии и молекулярной биологии финансируются из бюджета Института национального здоровья (15 миллиардов долларов в год). Из бюджета НАСА, который тоже насчитывает 15 миллиардов долларов, заметная часть идет в виде грантов на фундаментальные научные работы. Причем в программах НАСА участвуют ученые многих стран.

— Как определяется, кому давать деньги, а кому нет?

— Идет анализ и сравнение разных предложений. Но просчитывать экономический эффект было бы просто глупо. Если бы в свое время перед Ньютоном, публикующим свои знаменитые «Принципы механики», поставили задачу дать оценку их экономического эффекта, разве он мог бы это сделать? Или, например, как можно было просчитать экономический эффект от исследований по электродинамике — от Фарадея до Максвелла, все, на чем основано электричество? Бывают, конечно, редкие случаи, когда какое-то фундаментальное открытие начинает претворяться в жизнь уже на другой день. Например, изобретение радио. Предприимчивый итальянец Маркони буквально в тот же день понял, что из этого можно делать деньги, и сумел это дело наладить. А в большинстве случаев приходится сначала много «поливать», как говорил мой учитель Арцимович, ухаживать за яблоней. И надеяться, что когда-нибудь одно из яблок окажется золотым. А какое именно, предсказать точно никто не может.

— У нас бытует мнение, что если бы в парламенте было больше истинных ученых, то и грядущая реформа науки не была бы так страшна. В американском конгрессе много ученых?

— Я знаю только нескольких. Думаю, аномально большое количество ученых, когда-либо представленных в парламенте, имело место на Первом съезде народных депутатов СССР. Я тогда сам был народным депутатом. Насчитал примерно около полусотни ученых, среди которых семь были еще и иностранными членами Национальной академии наук США. Мне эта цифра показалась очень забавной. И при очередной встрече с президентом американской академии я сказал ему об этом. Он расхохотался: мол, нам бы иметь столько наших собственных ученых в американском конгрессе! Вы знаете, политическая карьера — это профессия. Или ты занимаешься наукой, или занимаешься политикой. Совмещать и то и другое невозможно.

— Роальд Зиннурович, вы по-прежнему занимаетесь космическими проектами, но в США. Как вы оцениваете сегодняшние позиции нашей космонавтики?

— Россия очень сильно отстала в масштабах космической программы, хотя по техническим показателям — по показателям прежде всего наших ракетоносителей — мы по-прежнему находимся на передовом уровне. Но это произошло, скорее, не потому, что мы сейчас создаем что-то оригинальное, новое. Просто такой гигантский потенциал оставили нам в наследство отцы-основатели отечественной ракетной техники. До сих пор американцы завидуют нам и то, что можно, пытаются закупить. К сожалению, при том бюджете и при тех масштабах, до которых свернулась наша космическая программа, очень трудно рассчитывать на какие-то новые, оригинальные проекты. По большому счету, в России во власти остро ощущается непонимание роли науки в современном обществе.

— Вы — человек мира. Наука, которой вы занимаетесь, не имеет национального лица. Видимо, процесс глобализации начался именно с таких исследований. Интересно, национальный вопрос для вас актуален?

— Мне далеко не безразлично, что с лица Земли уже исчезли целые народы. И я знаю, насколько болезнен этот вопрос для многих американцев — нации, которую называют нацией эмигрантов. Ассимиляция представляет серьезную угрозу и для татар. Но перед глазами уникальный пример еврейского народа, которому каким-то образом удалось сохранить свои национальные традиции. Может быть, здесь решающую роль сыграла религия — иудаизм. Что станет в будущем с татарами, которых сегодня религия явно не объединяет? Было бы обидно, если бы эта оригинальная компонента человеческого материала была просто потеряна.

— Но в Америке, видимо, вы реже всего вспоминаете о том, что вы — татарин…

— Моя жена мне напоминает об этом. Несколько лет назад она вела диспут в прямом эфире с одним из сторонников расширения НАТО. Тогда этот вопрос был очень больным. Она приводила аргументы в пользу того, что это вредная идея. И вдруг американский оппонент сказал ей: «Сьюзен, ваша позиция понятна — ведь ваш муж русский». На что она отпарировала: «А вот и нет — он татарин»…

Резеда ДАУТОВА.

(1968),
академик РАН (1991)

Альма-матер : Научный руководитель: Известные ученики: Награды и премии:

Внешние изображения

Роа́льд Зинну́рович Сагде́ев (тат. Роальд Зиннур улы Сәгъдиев/Roald Zinnur uğlı Səğdiev ; род. 26 декабря 1932 года, Москва) - советский и американский физик , академик Академии наук СССР (1968; с 1991 - Российской академии наук), доктор физико-математических наук.

Биография

Роальд Сагдеев родился в Москве в татарской семье. Когда ему было четыре года, он вместе с родителями переехал в Казань . Роальд Сагдеев окончил среднюю школу в Казани. После окончания школы поступил в Московский государственный университет , который успешно окончил.

С 1973 по 1988 годы был директором . Затем - руководителем научно-методического центра аналитических исследований Института космических исследований. Член редакционной коллегии журнала «Письма в „Астрономический журнал“», член Главной редакционной коллегии информационных изданий ВИНИТИ , член редакционной коллегии библиотечки «Квант» (издательство «Наука»).

Академик РАН (член-корреспондент Академии наук СССР с 1964 года, академик с 1968 года).

В 1968 году несколько десятков советских граждан подписали письма, адресованные властям СССР, в которых авторы протестовали против нарушений гражданских свобод в связи с процессами против диссидентов. Власти устроили гонения на подписавших, в том числе и тех, кто работал в Академгородке в Новосибирске. 36-летний Сагдеев предложил «выгнать всех из Академгородка, пусть идут грузить свинцовые чушки». Однако исследовавший этот вопрос Б. Шрагин показал, что горячее осуждение подписантов Сагдеевым от имени всего коллектива нужно было для того, чтобы подписантов не исключали из партии, что означало тогда получение «волчьего билета», не выгоняли с работы, и они, отделавшись выговором, могли продолжать работу на том же месте или, некоторые - перейти на другую работу, которую им помогли найти. Некоторые даже получили квартиры, на которые они до осуждения рассчитывать не могли, в обмен на переход на другую работу и т. д.

С 1990 года Р. З. Сагдеев живёт в США . Работает в Мэрилендском университете .

Роальду Сагдееву принадлежат труды по физике плазмы (ударные волны, процессы переноса, неустойчивости), проблеме управляемого термоядерного синтеза , космической физике.

Ныне - профессор, директор Центра «Восток-Запад» Университета штата Мэриленд, США; член Наблюдательного совета Международного Люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы .

Семья

• Отец - Зиннур Загирович Сагдеев (1906-1994) - партийный работник, в 50-е-60-е года XX века - заместитель председателя Совета министров Татарской АССР;
• Мать - Фахрия Каримовна Сагдеева (Идрисова) (1914-2000) - учитель математики;
• Первая супруга - Тэма Давидовна Франк-Каменецкая
• В конце 1980-х годов, будучи в командировке в Соединённых Штатах , познакомился со своей будущей второй женой - Сьюзен Эйзенхауэр, внучкой президента Дуайта Эйзенхауэра ;
• Братья - Роберт - преподаватель курса экономики в Казанском финансово-экономическом институте (1939-2009), Ренад (род. 1941) - известный советский и российский химик, академик и член президиума РАН, директор Международного Томографического центра РАН и Рустэм ;
• Дети (от первого брака) - Анна и Игорь

Награды и звания

• Герой Социалистического Труда (1986 год).
• Лауреат Ленинской премии 1984 года за работу в плазменной физике.
• Награждён двумя орденами Ленина , орденами Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени .
• Звание «Человек Года» (Франция, 1988).
• Медаль Тейта (Американский Институт Физики, 1992).
• Премия имени Этторе Майорана (Италия, 1993).
• Премия Лео Силарда (Американское Физическое Общество, 1995).
• Премия имени Максвелла (Американское Физическое Общество, 2001).
• Мемориальная премия имени Карла Сагана (Американское Общество Астронавтики, 2003).
• Орден «За заслуги перед Республикой Татарстан», 2013.

Статьи и книги

• в журнале «Успехи физических наук »
• А. А. Галеев , Р. 3. Сагдеев. Нелинейная теория плазмы, в сб.: Вопросы теории плазмы, вып. 7, М.: 1973
• Л. А. Арцимович , Р. З. Сагдеев. Физика плазмы для физиков. - М.: Атомиздат , 1979
• Г. М. Заславский , Р. З. Сагдеев Введение в нелинейную физику: от маятника до турбулентности и хаоса. - М., Наука , 1988. - 368 с.

Напишите отзыв о статье "Сагдеев, Роальд Зиннурович"

Примечания

Литература

• Колчинский И. Г., Корсунь А. А., Родригес М. Г. Астрономы: Биографический справочник. - 2-е изд., перераб. и доп.. - Киев: Наукова думка, 1986. - 512 с.

Ссылки

Сайт «Герои Страны ».

• на официальном сайте РАН

Отрывок, характеризующий Сагдеев, Роальд Зиннурович

Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.

Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.

Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.

Роальд Зиннурович Сагдеев (26 декабря 1932 года, Москва) - советский физик, эмигрировавший в США.

Жизненный путь

Будущий ученый родился в татарской семье. Когда Роальду исполнилось 4 года, семья переехала в Казань. После школы он поступил в МГУ.

По окончанию ВУЗа Сагдеев начал работать в Институте атомной энергии, а затем в Институте ядерной физики.

1968 – стал академиком РАН. Помимо этого был иностранным членом Национальной академии наук США.

1973-1988 гг. – занимал пост директора Института космических исследований. Затем стал руководителем научно-методического центра этого же ВУЗа. В это время также был членом редакционных коллегий информационных изданий ВИНИТИ и библиотечки «Квант».

1990 г. - переехал в США. Здесь он начал работать в Мэрилендском университете. Ученый утверждает, что эмигрировал в Америку по личным обстоятельствам и очень боялся, что его будут воспринимать как перебежчика.

Ныне ученый является профессором и руководителем Центра «Восток-Запад» (Университет штата Мэриленд). Кроме того, он входит в Наблюдательный совет Люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы.

В 1968 г. небольшая группа советских граждан подписала письмо, адресованное властям СССР, где выражался протест против нарушений гражданских свобод, связанных с процессами против диссидентов. В результате против подписавших начались гонения. Сагдеев предложил выгнать всех причастных из Академгородка. Он заявил, что таким людям лучше грузить свинцовые чушки.

В 1980-х, будучи в командировке в США, Роальд Сагдеев познакомился с нынешней женой - Сьюзен Эйзенхауэр (внучка президента Д. Эйзенхауэра).

Сагдеев награждён 2-мя орденами Ленина. В 1988 г. во Франции он получил звание «Человека Года». Он является лауреатом нескольких премий Американского Института Физики. В 2013 г. Сагдеев получил орден «За заслуги перед Татарстаном».

Сагдеев уверен, что в США русские ученые имеют возможность заниматься наукой на общих основаниях. Хотя приезжим трудно влиться в новую жизнь. По его словам сейчас в Америке работает около 15 российских академиков. К примеру, в Мэрилендском университете преподает знаменитый математик Сергей Новиков. В последнее время в американскую науку существенный вклад вносит поколение ученых, уехавших из СССР в возрасте 30-45 лет. Таких русских ученых в США несколько сот. Фактически из 100 лучших российских исследователей в Штатах проживает 50.

ТАК КОГДА ТАТАРСТАН ПРИСОЕДИНИТСЯ К США?

Понедельник, 21 января, в Казани, несомненно, прошел под знаком Роальда Сагдеева и вообще физики. Утром прославленного академика академий наук РФ и РТ, директора центра «Восток-Запад» Университета штата Мэриленд США (Роальд Зиннурович живет в Америке с 1990 года), возглавлявшего раньше знаменитый Институт космических исследований АН СССР, чествовали в Казанском кремле.

Не каждый день в резиденции президента РТ собираются такие знаменитости – вчера в зале торжеств были сразу три академика с мировым именем: Роальд Сагдеев, а также его брат, доктор химических наук, академик РАН, директор Международного томографического центра СО РАН (Новосибирск) Ренад Сагдеев и директор Института океанологии РАН, академик РАН Роберт Нигматуллин .

Президент РТ Рустам Минниханов очень тепло поздравил юбиляра, сказал ему множество комплиментов, заверил, что мы гордимся таким человеком… И вручил высшую награду РТ - орден "За заслуги перед Республикой Татарстан". Насколько Минниханов уважает своего гостя, было понятно еще и потому, что ответное слово Роальда Зиннуровича президент слушал стоя.

Юбиляр, у которого всяческих званий и наград не перечесть, с удовольствием заявил, что для него именно такой, от Татарстана, орден - «самая ценная награда». А еще заверил, что всегда и везде подчеркивает, что он татарин. И даже рассказал про забавный случай (ну, физик же! – а какой настоящий физик без приколов?) с американским политологом Збигневым Бзежинским , когда тот спросил: «Роальд, когда Татарстан присоединится к США?»…

Поздравили в Кремле юбиляра и президент Академии наук Татарстана Ахмет Мазгаров , и коллеги-академики. Младший брат Ренад Сагдеев рассказал, что отец, когда был в республике зампредом совмина, работал именно в этом здании, которое сейчас – резиденция президента РТ: «Я был маленьким, и пару раз приходил сюда, в это здание, в его кабинет»… А еще напомнил, что отец работал учителем математики в средней школе, и у него «всегда было очень бережное отношение к науке»… И когда, уже ставшие учеными, сначала Роальд, а через два года и Ренад получили Ленинскую премию, «отец любил повторять: у всех по одной Ленинской премии, а у меня две!»…

Мы отмечаем замечательный юбилей, и я вижу, в какой замечательной форме сегодня Роальд… Я счастлив! – сказал Ренад. И братья обнялись – под дружные аплодисменты зала.

ОН ИЗ ТЕХ, КТО ВО МНОГОМ ОПРЕДЕЛЯЕТ НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Чуть позже праздник продолжился в Академии наук РТ, и превратился в настоящий День физика. Вся татарстанская элита этой науки собралась здесь. Пришли не только многоуважаемые физики-академики и профессора, но и физики-кандидаты наук, аспиранты, студенты… И даже школьники, которые грезят физикой (вот уж у кого глаза горели)…

На второй этаж, в актовый зал АН РТ, многие поднимались не с пустыми руками, а с подарками гостю. Несли букетами и корзины шикарных цветов, бережно завернутые в бумагу картины, прочие таинственные большие и маленькие свертки. Как потом выяснилось, физики подошли к выбору подарков весьма креативно…

Первым гостя в Академии наук поздравлял, естественно, президент АН РТ Ахмет Мазгаров:

Мы гордимся тем, что физик и общественный деятель с мировым именем по праву принадлежит и к научному сообществу Татарстана… Роальд Зиннурович Сагдеев является ярким представителем особой плеяды ученых, которые составляют гордость отечественной и мировой физической науки. Он является неотъемлемой частью мировой культурной и научной элиты – людей, которые во многом определяют настоящее и будущее человечества…

Президент АН РТ вручил Роальду Сагдееву недавно учрежденную высшую награду Академии наук РТ – золотую медаль АН РТ № 1, то есть самую первую.

ШОКИРУЮЩАЯ НОВОСТЬ ОТ ЮБИЛЯРА

Поздравления следовали одно за другим. Спикер Госсовета РТ Фарид Мухаметшин честно признался, что ему подготовили длинный список регалий, научных трудов и достижений Сагдеева:

Перечислять их – это надо половину времени выступления…

А еще сказал, что Сагдеев – «ученый, признанный во всем мире», что «немного таких людей», что Роальд Зиннурович «показал всему миру, что у татарского народа есть славные сыны»… И что накануне (на встрече с президентом РТ, когда шла беседа в узком кругу) Сагдеев «рассказал уникальную, шокирующую новость о том, что на конце лазерного луча передают изображения с Земли на другие планеты»…

Что тут скажешь: «До чего физика дошла!»…

Чуть-чуть (жалко, что мало, но потом дополнил ректор КФУ) приоткрыл Мухаметшин и другие темы беседы в Казанском кремле: «У нас уже сегодня при встрече с президентом появились несколько идей – использования уникальных возможностей, которых нет у многих других народов. У Татарстана такой шанс, такая возможность есть. И вместе с учеными Казанского университета, учеными Академии наук нашей республики мы будем продолжать искать различные формы для повышения престижа татарстанской науки»…

«ПЛОХИЕ АМЕРИКАНЦЫ – ЭТО ЧИНОВНИКИ, ГЕНЕРАЛЫ… У НАС ТОЖЕ ЧИНОВНИКИ, В ОСНОВНОМ…»

Академик Роберт Нигматуллин (отец новоиспеченной директора института "Градплан Москвы" Каримы Нигматуллиной) тоже же говорил немало прекрасных слов про юбиляра – что специально приехал из Москвы, чтобы «какие-то минуты побыть рядом с ним», что «Роальд Зиннурович для России, естественно, и для Татарстана – особая личность», что он «всегда был звездой, и это зовущая вперед звезда»…

А еще академик довел зал буквально до слез – от хохота. Он, поскольку юбиляр живет в Америке, упомянул, что «иногда у нас бытуют антиамериканские настроения». И заступился за американцев, заявив:

Плохие американцы – это чиновники, генералы…

В зале грянул хохот. В президиуме тоже: смеялся Роальд Зиннурович, смеялся Мухаметшин, который еле выговорил сквозь смех: «А почему вы на нас смотрите?»…

Академик Нигматуллин мгновенно нашелся: «О присутствующих не говорят!»…

И ЧАК-ЧАК С РОДИНЫ МАМЫ

Поздравил Роальда Зиннуровича председатель Казанского научного центра РАН, академик Олег Синяшин. И вручил классный подарок от КНЦ – коллаж «Казань Роальда Сагдеева», с фото памятных для юбиляра мест.

Поздравил Роальда Сагдеева, почетного доктора Казанского университета, ректор КФУ Ильшат Гафуров . Подарок от университета – солидный и тяжелый альбом со старинными черно-белыми фото Казани, а еще двухтомник, который «чуть старше вас, всего на два года» - изданная в 1932 году «История Казанского университета в лицах»…

Ректор (продолжив недосказанное Мухаметшиным) рассказал об отличной новости:

Сейчас мы внимательно изучаем сделанное вами, уважаемый Роальд Зиннурович, предложение о создании совместной базы Казанского и Мэрилендского университетов. Мы буквально сегодня в Кремле договорились, что этот центр будет называться Центром академика Сагдеева… Темы, они уже примерно определились…

Гимназия № 19, преемница знаменитой казанской школы № 19, где учился Роальд Сагдеев (до пятого класса – с писателем Василием Аксеновым , и вообще из этой школы вышло множество знаменитостей), сделала фильм об истории школы. Его тоже показали вчера в АН РТ.

Буинцы – с родины мамы Роальда Сагдеева Фахрии , – поздравляли целой командой. Вручили чак-чак из зерна, выращенного в своем районе, и еще множество подарков, буквально от каждого, кто вышел на сцену, даже небольшая очередь образовалась… Сегодня Буинская средняя школа носит имя Роальда Сагдеева. И он подарил двум ее девятиклассникам - Раилю Махмутову и Анастасии Майоровой , показавшим особое рвение к физике, ноутбуки и книги…

Поздравили и земляки из Камско-Устьинского района, где в деревне Большие Кармалы родился отец Роальда Зиннуровича – Зиннур Сагдеев … Они подарили картину, на которой нарисована гора Лобач, – юбиляр ее рассматривал с явным интересом и что-то увлеченно говорил дарителям…

Поздравила Сагдеева и Зиля Валеева , директор музея-заповедника «Казанский Кремль»…

КАК БУДУЩИЙ АКАДЕМИК УВЕЛ КОРЗИНУ ИЗ ПАРКА ГОРЬКОГО

Роальд Сагдеев выступил с ответным словом, которое ну никак не назовешь ни сухим, ни официальным: в зале то и дело от души смеялись…

Юбиляр сказал, что благодарен всем, что здесь, в Казани, возвращается к истокам – своему детству и юности… И рассказал, как отвечал за спорт в школе № 19, под смех зала объявив, что хочет признаться в своих грехах. И признался - покаялся, что «увел» для школьных спортсменов баскетбольную корзину из парка Горького:

Мы снарядили экспедицию… Ночью, втайне, поднялись и отвинтили…

Но сразу оговорился: «В итоге наша баскетбольная команда, наши лучшие баскетболисты - наверное, мои друзья тех лет помнят эти имена - Вова Белов, Эдик Тихомиров, – они потом вошли в юношескую сборную РСФСР по баскетболу. Это меня оправдывает…»

Вспомнил академик и эвакуированную в Казань в годы Великой Отечественной войны Академию наук СССР, когда актовый зал Казанского университета был разделен веревками, на них висели простыни, отделяя небольшие ячейки, где жили выдающиеся ученые:

Я помню, мальчишками мы бегали по улицам недалеко от университета, и нам говорили: а вот этот бородатый – это Отто Юльевич Шмидт - наш замечательный математик, географ, путешественник. Про него говорили, что если бы не война, он бы наверняка стал президентом Академии наук СССР. Но человек с немецкой фамилией не мог в условиях военных лет занять такой пост… Я никогда не думал, что мне придется через много лет с рядом этих людей просто встречаться и дружить, - рассказывал академик.

Вспомнил он Институт космических исследований, которым руководил. И то, как ему позвонил академик Яков Зельдович (а он тоже во время войны был с эвакуированной академией в Казани): «Роальд, я бы хотел перейти в ваш институт». Коллектив своего института Роальд Зиннурович назвал замечательным, но оговорился: «Недоброжелатели пускали такие слухи, говорили: ну, это татарско-еврейская мафия»… (в зале смеются )

Улыбаясь, гость заметил, что «время от времени мне все-таки напоминали о моем происхождении». И рассказал еще одну любопытную историю. Как его пригласил президент АН СССР Анатолий Александров и зачитал, не скрывая веселого удовольствия, анонимку от «товарища без подписи» (так тогда говорили), поступившую из отдела писем трудящихся ЦК КПСС (кто не знает – это компартия СССР).

Я помню начало: сейчас, когда весь советский народ с гордостью празднует 500-летие победы на Куликовом поле, в Москве процветает татарский хан, - рассказал Сагдеев, опять же под смех зала…

НЕ СРАВНИШЬ СКОЛКОВО С АКАДЕМГОРОДКОМ И АКАДЕМИКОВ С ОЛИГАРХАМИ

На пресс-конференции, которая прошла после юбилейных торжеств, Роальд Зиннурович тоже рассказал очень много интересного. Вот ответы на вопросы журналистов и корреспондента «БИЗНЕС Online».

Про то, что надо изменить во взаимоотношениях власти и науки:

Я думаю, что в Татарстане нет проблемы между властью и наукой. А в России, по-моему, есть…

Про Сколково:

Я не являюсь большим энтузиастом Сколково. Я знаю, что там уже есть проблемы. Я не могу сравнить Сколково с академгородком (в Новосибирске ), во главе которого стояли выдающиеся ученые и организаторы науки - Лаврентьев , Будкер, – с той ролью, которые играют олигархи вроде Вексельберга .

Про то, посещали ли Землю инопланетяне:

Я думаю, что нет. Это одна из загадок. Если бы где-то существовала жизнь, разброс по времени такой, что наверняка должны быть даже в нашей Галактике планеты, где жизнь могла возникнуть гораздо раньше, чем у нас, и дойти до развития, высокого цивилизационного, гораздо раньше. Почему тогда они к нам не «приезжали»? Профессор Шкловский, который работал в моем институте в Москве, наш выдающийся астрофизик, пришел к выводу, что, по-видимому, какие-то процессы эволюционные на каком-то этапе прекращают развитие той или иной цивилизации.

А вот еще цитаты:

Про «антимагнитский» закон:

Вы знаете, я бы на месте Думы поступил таким образом – дал бы возможность усыновлять и удочерять бедных сирот, особенно больных, и российским гражданам. Если нужно – отдавал бы предпочтение, если за право усыновления того или иного ребенка боролись бы претенденты – иностранцы и российские, отдать предпочтение российским, пожалуйста. А то, что было сделано, это, конечно… Я полностью солидарен с академиком Алферовым, который одним из немногих голосовал против этого закона.

Про то, почему Роальд Зиннурович не женился на татарочке:

Ну, как ответить? Вы знаете, я сразу вспомнил, какие знаменитые люди женились на татарках… Это просто считалась особой нацией, в Средней Азии татары – это была интеллигенция, элита интеллигентская. Ну, в итоге всех разобрали татарок!

Про Казанский университет:

Какие они там все-таки умные. Смотрите: в советское время гордились тем, что там учился Ленин, а сейчас гордятся тем, что его вовремя исключили.

«ДАВАЛ ЭФФЕКТИВНЫЙ НАУЧНЫЙ ВКЛАД В КОСМОС»

Газете «БИЗНЕС Online» про Роальда Сагдеева рассказали два его коллеги – физика, хорошо знающие академика.

Урал Закиров – доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник кафедры астрономии КФУ, заслуженный испытатель космической техники, заслуженный строитель космической техники, член Академии космонавтики им. Циолковского:

В нашей 19-й школе, она была на улице Горького, Роальд учился на класс старше меня. Мы подружились. Роальд был очень общительным. С юных лет интересовался физикой. И достиг очень больших успехов в физике плазмы. Мы часто встречались в Москве, когда я работал у Сергея Павловича Королева. Тогда я много рассказывал Роальду о своих космических делах, об успехах космонавтики. Мне кажется, ему захотелось тоже в этой области поработать. И он согласился занять место директора Института космических исследований.

Колоссальный вклад в науку Роальда Сагдеева в том, что он впервые создал отдел научный космических спутников, пробил строительство таких спутников... Это направление, которое потом развивали уже другие ученые, сейчас дает максимальный научный прогресс – и это заслуга Роальда Зиннуровича. Он так перестроил Институт космических исследований, что он давал эффективный научный вклад в космос. Раньше этого не было - научных спутников… Сагдеев открыл эту дорогу.

Ахат Ильясов – доктор физмат наук, профессор, академик, советник президиума АН РТ:

Я много общаюсь с Роальдом Сагдеевым, хотя по науке мы не соприкасаемся. Но я давно знаком с их семьей, с Ренадом Сагдеевым, был знаком с матерью и отцом. Мы дружили семьями, и мои родители дружили с его родителями.

Роальд Сагдеев – человек неординарный, лидер. Он сделал очень много, он дал определяющие концепции по физике плазмы, по космическим исследованиям.

Справка Роальд Сагдеев родился 26 декабря 1932 года в Москве в татарской семье. Когда ему было четыре года, вместе с родителями переехал в Казань. Здесь закончил среднюю школу № 19. Затем поступил в Московский государственный университет, который успешно закончил. Работал в Институте атомной энергии им. Курчатова, в Институте ядерной физики Сибирского отделения АН СССР. С 1973 по 1988 годы был директором Института космических исследований АН СССР. Затем - руководителем научно-методического центра аналитических исследований Института космических исследований. Академик РАН (член-корреспондент Академии наук СССР с 1964 года, академик с 1968 года). Иностранный член Национальной академии наук США и Королевской академии наук Швеции. Роальду Сагдееву принадлежат труды по физике плазмы (ударные волны, процессы переноса, неустойчивости), проблеме управляемого термоядерного синтеза, космической физике. С 1990 года живёт в США. Профессор, директор Центра «Восток-Запад» Университета штата Мэриленд, член Наблюдательного совета Международного Люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы. В конце 80-х годов, будучи в командировке в Соединённых Штатах, познакомился со своей будущей женой - Сьюзен Эйзенхауэр, внучкой президента Дуайта Эйзенхауэра. Брат Роальда Сагдеева - Ренад Сагдеев, известный химик. Роальд Сагдеев - Герой Социалистического Труда (1986 год), лауреат Ленинской премии 1984 года за работу в плазменной физике. Награждён двумя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени. Получил звание «Человек Года» (Франция, 1988), медаль Тейта (Американский Институт Физики, 1991), премию им. Этторе Майорана (Италия, 1993), премию им. Лео Сцилларда (Американское Физическое Общество, 1995), премию им. Максвелла (Американское Физическое Общество, 2001).